Уникумы рождаются всегда и везде, чтобы идти к намеченной цели, невзирая ни на какие преграды. Это о штангисте Алексее Петрове, который был единственным волгоградским тяжелоатлетом, выступавшим за Россию на Олимпийских играх, причем на двух. Из Атланты Петров привез домой «золото», из Сиднея – «бронзу»… Сейчас Алексей Александрович является директором ГАУ ЦСП «Олимп» Волгоградской области, возглавляет Волгоградскую областную федерацию тяжелой атлетики и ежегодно проводит турнир своего имени для юных штангистов. А ведь еще не так давно и слышать ничего не хотел о помосте, грифах и блинах.
– Несколько лет я даже думать не хотел о тяжелой атлетике, – начал разговор Алексей Петров, с которым мы встретились на одном из организованных им турниров. – Слишком много бурлило в душе воспоминаний, далеко не все из них были позитивные. Но прошло время, эмоции остыли, и я подумал: а почему я не должен ничего сделать для тяжелой атлетики, если она столько сделала для меня? Из-за нее я стал тем, кем стал. И поэтому я вновь активно помогаю развитию тяжелой атлетики в Волгоградской области. Вошел в региональную федерацию, привнес свежие идеи. Мы оформили федерацию как юридическое лицо, благодаря этому можем получать финансирование из бюджета, заключать договоры с разными организациями. Потихоньку привели в порядок тренировочный зал в ДК Гагарина, власти помогли с приобретением помоста, грифов, блинов современного уровня, появилось новое табло для соревнований. Работы еще непочатый край, но мы не стоим на месте.
– Откуда такая целеустремленность в характере? Гены или все-таки спорт воспитал?
– И то, и другое. Мой отец, Александр Матвеевич Петров – тренер по тяжелой атлетике. Так что, наверное, другого пути у меня не было. Хотя сначала родители отдали меня в плавание – для общего физического развития. Но я всегда хотел выиграть, выкладывался максимально, в итоге не справлялся с нагрузками. Проплывал четыре бассейна, побеждал, и меня тут же тренеры отправляли на бортик отдыхать, потому что мне становилось плохо. Отец посмотрел на это и сказал: хватит. Но я всегда мечтал быть спортсменом. Видел, как за отцом приезжало такси, он отправлялся в аэропорт и летел куда-нибудь на соревнования. И мне тоже так хотелось. А однажды папа сказал: пойдешь ко мне заниматься. И я пошел – так и занимался, с шести до тридцати лет.
– Чем понравилась тяжелая атлетика?
– В ней нет баллов, нет субъективных оценок. Ты просто показываешь то, на что способен. Знаешь: чтобы стать чемпионом, нужно взять этот вес. Конечно, здесь нет непосредственной борьбы с соперником, больше сражаешься со штангой, которую должен поднять. Но сделать это ты должен, чтобы обыграть соперника, а не победить штангу.
– Когда пришли успехи?
– Помню первую поездку в город Мценск, мне было 13 лет. Соревновался с ребятами на два года старше, занял пятое место. Два года – разница не столь заметная в 25–30 лет, а в том возрасте очень ощутима. В 13 я был еще ребенком, а пятнадцатилетние – уже окрепшие парни. Первые крупные успехи пошли в 14 лет, когда я выступал по старшим юношам в самой легкой весовой категории. Соперники были на четыре года старше. Выиграл я сначала зону «Поволжье», затем первенство России. А дальше был девяностый год – в Москве впервые проводился чемпионат мира среди школьников. Я занял первое место, опередив соперника-одногодка из Венгрии на 42 кг. И это при том, что в тяжелой атлетике уже полкило считается большой разницей. Первая заграничная поездка была в 1991 году в Вену, выиграл там кубок. Год спустя – юниорский чемпионат мира, где также завоевал «золото». Норматив мастера спорта в 14 лет выполнил, потом и международника... Те результаты, с которыми я выигрывал юниорские соревнования, могли бы принести победу и на взрослом уровне. В 20 лет меня включили в состав основной сборной страны и взяли на чемпионат Европы. Планировали, что займу место третье–четвертое. Но я установил мировой рекорд и стал чемпионом. Потом поехал на последний мой юниорский чемпионат мира, а там все стали говорить: «Зачем он участвует в этих детских соревнованиях? У ребят отнимает медали...» А я ведь был такой же юниор.
– Как к молодому таланту отнеслись старожилы сборной?
– Те, кто выступал со мной в одной категории, – с опаской. Но все равно думали, что смогут обыграть, и это несмотря на мой успех на взрослом чемпионате Европы и мировые рекорды. В итоге и на чемпионате мира в 1995 году я выиграл. В тяжелой атлетике всегда побеждает тот, кто сильнее во втором упражнении. Это как в биатлоне, тот, кто последним стартует, всегда видит, сколько ему нужно добавить, чтобы дойти до финиша первым.
– А за границей как восприняли ваш взлет?
– Из зарубежных спортсменов у меня был один основной соперник – грузин, который потом стал греком, Кахи Кахиашвили, трехкратный олимпийский чемпион. Когда я его обыграл в 1994 году на чемпионате Европы, для него это стало неожиданностью. А когда я победил еще и на чемпионате мира, Кахи ушел из моей категории в более тяжелый вес, сказав: «Нет, с Петровым я бороться не буду». В итоге в весе до 99 кг он выиграл Олимпиаду в Атланте. Тем не менее нам довелось соперничать еще раз – в 2000 году на Играх в Сиднее, уже в категории до 94 кг. Я соревновался с травмой локтя и не смог себя реализовать. Завоевал «бронзу», а Кахи вновь стал чемпионом.
– На Олимпиаду в Атланту вы ехали абсолютным фаворитом?
– До последнего момента я не знал, поеду ли вообще на Игры в США! В феврале 1996 года стало известно, что допинг-проба, взятая на соревнованиях еще в ноябре, дала положительный результат. Показатель превышал норму раз в двадцать. Это, наверное, и спасло. Если бы анализ показал только следы запрещенного препарата, то меня просто отстранили бы, и никто уже не оправдал. А тот факт, что вещества в 20 раз больше, говорил о том, что принял я его буквально вчера-позавчера. Это просто глупость. Получается, что прямо перед стартом я зачем-то съел лошадиную дозу анаболиков, которая эффект даст лишь спустя несколько месяцев. Меня дисквалифицировали, но я подал апелляцию.
– Как отстаивали свою невиновность?
– В истории нашего вида спорта реабилитировали всего двоих – меня и одного армянина, у которого были какие-то проблемы с организмом. Я присутствовал на заседании президиума международной федерации тяжелой атлетики, приводил многие доводы. Даже лаборатория выступила за меня, ее представители сказали: мы могли бы понять, если бы обнаружили следы препарата. Но превышение нормы в 20 раз…
– Удалось в итоге выяснить, что произошло?
– Есть только предположения. Скорее всего, меня постарались подставить, и догадываюсь, кто. Если убрать первого номера сборной, то номер второй почти гарантированно мог стать чемпионом, в данном случае – олимпийским. А это титул пожизненный, и каким путем спортсмен пришел к этой победе, мало кого интересует... После того, как стало известно о положительной допинг-пробе, меня заставили вернуть золотую медаль чемпионата мира конкуренту. Впрочем, обвинять конкретно я никого не могу, так как подозрения доказательств не нашли.
– За сколько времени до Олимпиады сняли обвинения?
– В июне, а Игры стартовали в июле. До последнего не знал, полечу ли в Атланту. Но тренеры мне сказали: сиди на сборах, не расслабляйся, работай. И я тренировался, готовился… Конечно, все рассчитывали на реабилитацию, потому что по тогдашнему уровню результатов я бы уже после первых подходов становился бы олимпийским чемпионом. А олимпийские чемпионы нужны стране. Тем более когда Олимпиада проходит в США. Все государство подключилось к решению проблемы, и председатель национального олимпийского комитета Виталий Смирнов, и другие – все боролись за восстановление моих прав.
– Те месяцы, пока шли разбирательства, морально вас не надломили?
– Бывает, когда долго ждешь – перегораешь. В моем случае вышло наоборот. У меня с детства такая особенность – многие боятся выступать, а я люблю. Потому что соревнования расставляют все по своим местам. Когда спортсмены выходят на помост, они все равны. И вот на что ты способен, то ты и должен показать. Это мне и нравится. Хотя, конечно, на Олимпиаде волновался больше, чем где бы то ни было. Боялся, что может что-то плохое случиться – неудачный подход, травма… А еще и с мировым рекордом победить хотелось. Перед выступлением ко мне подошел Смирнов и сказал, что премия за «золото» – 50 тысяч долларов, еще столько же – за улучшение мирового достижения. Сами понимаете, как это стимулирует. В итоге я справился с двумя подходами в первом упражнении и пошел на рекорд, установил его – 187 кг в рывке. Это была настоящая реабилитация – показал результат лучше, чем на прошлогоднем чемпионате мира. Даже вице-президент международной федерации тяжелой атлетики Томаш Аян прибежал ко мне после выступления, поздравил, сказал, что такой результат – самое лучшее доказательство того, что они были правы, сняв с меня все обвинения. Хотел установить рекорд еще в толчке, сильно оторвался от соперников, которым было уже нереально меня обыграть. Но для постепенного увеличения веса не хватало числа подходов, пришлось повышать его сразу на 12,5 кг, и я не справился.
– Какие воспоминания оставила Атланта, как вас там принимали?
– Многие российские спортсмены на что-то жаловались. В частности, Александр Попов говорил, что была неправильная организация, что все подстраивали под американских спортсменов. Рассказывали, что случались провокации – включали в олимпийской деревне пожарную сирену, и ребята перед стартом не могли выспаться... Но я ничего подобного не видел. Видел только огромный интерес и американцев, и туристов к Играм, их отношение к спортсменам, к чемпионам. Официальным спонсором Олимпиады была компания «Рибок», и, став победителями, мы по контракту должны были сидеть в магазине и раздавать автографы. Люди покупали маечки, бейсболочки, а мы на них расписывались. Процесс этот растягивался, наверное, на полдня – таких очередей я больше нигде не видел. Да и во время соревнований зал всегда битком был набит. А еще запомнилось, что мы, штангисты, жили в обычной квартире. Главный тренер нашей сборной, Игорь Иванович Никитин, был очень предприимчивый: раздобыл где-то телевизор и мы могли смотреть все соревнования Олимпиады. Наверное, ни у кого больше такой возможности не было.
– Александр Матвеевич был с вами на Олимпиаде?
– Да, отец ездил со мной в Атланту. Хотя у него тогда тоже был тяжелый период в жизни – незадолго до Игр обнаружили опухоль в голове. В мае прооперировали, делали трепанацию, а уже в июле он полетел в США на свою первую Олимпиаду. Я был его единственным учеником, кто достиг таких высот. Год начался непросто, но мы победили. Вообще заметил, что для меня это закономерность – побеждать вопреки всему.
– На Играх в Сиднее вы выступали с травмой…
– К тому времени я локоть дважды серьезно повреждал. Третий раз случился как раз в Сиднее – надорвалась локтевая связка. Бороться за медаль пришлось уже с травмой, организм «перестраховался», и полностью показать себя не удалось. Но могу сказать, что именно в Австралии я был готов лучше прочувствовать значимость такого события, как победа на Олимпийских играх. «Золото» Атланты всегда будет самым важным достижением, но эта победа, если откинуть ситуацию с допингом и брать во внимание исключительно результаты, выглядела такой закономерной: хоп – и я уже олимпийский чемпион. А что дальше? Что делать теперь? Выше-то наград нет. Опять ехать на чемпионат мира – не хочу, на сборы – не хочу… В 2000 году отношение к спорту было уже другое – государство стало его популяризировать, народ заинтересовался. Да и я стал постарше, уже иначе оценивал значимость олимпийской победы. А про 2004 год и говорить не приходится. Как бы мне там хотелось победить! Мечтал отобраться и поехать в Афины, но…
– Что случилось тогда?
– Сложная история. В сборной России сменился тренерский штаб, а это всегда приводит к каким-то еще переменам. В начале 2004 года главный тренер Давид Ригерт сказал, что я должен выступить на Кубке России, победить, и тогда место в команде для поездки на Олимпиаду гарантировано. Я выступил, победил и спокойно готовился к Играм: набрал вес, хорошую базу. Потом сообщили, что прямо на базе в июне пройдут небольшие внутренние соревнования - в календаре образовался большой перерыв и промежуточный старт просто необходим, дабы не утратить чувство помоста, чувство зала. Как мне сказали, «приедешь, два подхода сделаешь, особенно не напрягаясь»… Я на это и рассчитывал. И вдруг выяснилось, что соревнования будут отборочными. То есть нужно побеждать в своей категории, а у меня пять килограммов лишнего веса! Мне поставили условие – согнать его за три дня. Но это нереально. И даже если бы я это сделал, то однозначно сломался бы и уже точно никак не смог бы готовиться к Олимпиаде. В итоге соревновался в чужой категории, выиграл, но порвал паховую мышцу. Подлечился, вновь вышел на хороший уровень. На всеобщем голосовании, в котором участвовали тренеры, спортсмены и почему-то врач команды, и где должно было решиться, еду ли я в Афины, голоса распределились поровну. Последнее слово было за Ригертом. Он сделал выбор не в мою пользу, и на этом карьера тяжелоатлета для меня закончилась.
– А у вас никогда не возникало желания возглавить сборную России?
– Нет, и никогда не захочу этого. Это каторжный труд. Постоянно нужно находиться на сборах. Ни семьи, ни дома. А я так устал от поездок, что никак не могу насладиться тем, что я дома. Жду лета, чтобы куда-то уехать – на турбазу, с палатками, побыть на Волге… Когда ты ездишь на соревнования – это хорошо, интересно. Но когда ты по два-три месяца сидишь на сборах на одних и тех же базах, то питание приедается, а людей, которые вокруг тебя каждый день, видеть не можешь. Сосед по комнате то храпит, то телевизор по ночам смотрит, а ты под него подстраиваешься, уснуть не можешь. Когда люди постоянно испытывают тяжелые физические нагрузки, они все на нервах, становятся вспыльчивыми… Я так больше не хочу. Теперь я счастливый глава семейства, у меня замечательные жена, дочка, что еще надо?
Юлия Морозова
Наша справка
Алексей Петров
Родился 8 сентября 1974 года в Волгограде. Неоднократный чемпион и рекордсмен России. В весовой категории до 91 кг в 1994 году выиграл чемпионаты Европы и мира, в 1996 году стал олимпийским чемпионом Атланты. В категории до 94 кг в 2000 году занял третье место на Олимпийских играх в Сиднее, в 2002-м стал чемпионом Европы. За карьеру установил пять мировых рекордов. Награжден орденом Почета и медалью ордена «За заслуги перед Отечеством II степени.
