Еженедельная
спортивная газета

Издается с 25 февраля 1997 г.
Интернет-версия - с 21 июня 2011 г.

Олег Веретенников до сих пор остаётся лучшим бомбардиром в истории чемпионата России. В интервью "Чемпионат.com" Олег рассказывает, почему "Ротор" в 1990-х так и не стал чемпионом, из-за чего он отказался переходить в "Спартак", как и за что в 1992-м его избили в Волгограде и за какой матч он получил самые большие в жизни премиальные.

— Горюнов сказал, что вложил в "Ротор" 50 миллионов евро. Круглая сумма по тем временам.
— Я, допустим, в это не верю. У него просто не было таких денег – своих, личных. Определенные средства нам выделяла область. Просто нигде не афишировалось, что деньги идут непосредственно на команду. Писалось, что они направляются на реконструкцию стадиона, базы, еще чего-то. Кстати, про деньги. Знаете, как мы их обычно получали? На сборах – раз в год. Их чемоданами привозили. 
— Красиво. Не страшно потом было с этими чемоданами ездить?
— Страшно, конечно. В 1990-е было непростое время. Переходное.
— Вернемся к Горюнову и его отношению к футболистам. Ваш президент рассказывал, что подарил защитнику Геращенко собственную четырёхкомнатную квартиру.
— Я не вдавался в подробности — его квартира, не его… Может быть, она ему не понравилась. Она не такая шикарная, как где-то было написано. 
— У вас, знаю, не сложилось с Горюновым после возвращения из-за границы.
— Сначала он меня ни в какую не принимал. А потом обвинил во всех смертных грехах. 
– В чем это?
– Например, в том, что я сыграл за "Сокол" против "Ротора". Абсурд! Я уже был игроком "Сокола". Мне надо было отказаться выходить на поле, когда тренер назвал мою фамилию в стартовом составе? Сказать: "Извините, я не буду играть"?
– Откуда у Горюнова такой зуб на вас? Из-за того, что ушли из "Ротора" в 1999-м?
– Уходил в 1999-м я нормально, цивилизованно. Я вообще считаю, что поступил порядочно. Допускаю, какой-то другой игрок на моем месте ушел бы по-другому.
– Что вы имеете в виду?
– Когда в 1999 году я уезжал в греческий "Арис", у меня не было действующего контракта с "Ротором". Я мог просто сказать: "Спасибо, до свидания", и все трансферные деньги забрать себе.
— А вы?
— Я подписал новый контракт с "Ротором", и в итоге Горюнов получил деньги за мою аренду в "Арис", а потом – за мой переход в бельгийский "Льерс".
— Зачем вы это сделали?
— Посчитал, что так будет правильно. И не жалею об этом. Команда мне многое дала. Я не мог кинуть ее. Считаю, поступил солидно.
– И получили взамен такое отношение?
– Это уже вопрос не ко мне.
РОМАНЦЕВ ЗВАЛ В "СПАРТАК", НО Я ОТКАЗАЛСЯ
— Предположу, вам есть о чем грустить, вспоминая карьеру.
— Я ни о чем не жалею.
— И о том, что у вас не сложилась карьера в сборной России?
— Знаете, не я комплектовал сборную, не я называл стартовый состав. Да и что старое ворошить? Не получилось со сборной – и ладно. У многих не получилось. 
— Вы были достойны главной команды страны.
– Я тоже считаю, что заслуживал какое-то время поиграть в сборной. 
— Зайду с другой стороны. Наверняка вас звал в "Спартак" Олег Романцев. 
— Звал. Вы правы. 
— Почему не ушли?
— Поставьте себя на мое место. Допустим, вас все устраивает в доме, в котором вы живете. И тут вам предлагают переехать. Легко согласитесь?
– Изучу условия.
– Правильно. Будете думать, взвешивать, оценивать. И не факт, что ответите "да". Я решил остаться. У меня в "Роторе" были прекрасные взаимоотношения с ребятами как на поле, так и вне его. Мне было что терять. Но подоплеку вашего вопроса я понимаю: окажись я в "Спартаке" или в любой другой московской команде, у меня было бы больше шансов заиграть в сборной. Да, у меня была мечта сыграть за национальную на чемпионате мира или Европы. Увы, не случилось. Что, теперь всю оставшуюся жизнь переживать из-за этого? Не вижу смысла. 
— Вы ведь не только в "Спартаке" могли оказаться. В 19 лет попали в ЦСКА. Что запомнилось из того периода?
— Как я оттуда убежал. Не хотел играть за ЦСКА. Меня вызвали против моей воли. Помню, приехал в Москву, и Павел Садырин сразу поставил меня в основной состав. Играли на Кубок СССР с "Соколом". И буквально через 25 минут после начала игры он меня заменил. А я был молодой, горячий. На следующий день сбросил сумку с балкона номера на базе в Архангельском и улетел обратно в Свердловск.
– История. 
– Конечно, меня вернули. Прислали телеграмму в клуб. Пришлось помыкаться в ЦСКА-2. Потом отправили в СКА Ростов-на-Дону. Там провел полтора года. 
— Вы так обиделись на замену?
— Не знаю… Но что-то меня заставило рвануть оттуда. Тем более в той команде мне было непросто попасть в состав. Да, дали шанс. Я им не воспользовался. Но вообще с армейскими командами в советское время не очень хотелось связываться. Когда играл в СКА, у меня уже было много разных предложений. Уже тогда интерес появился у Горюнова. Он несколько раз приезжал за мной. Помню, интересовался "Локомотив".
— Но в итоге, вернувшись в "Уралмаш", вы в 1992-м все-таки перешли в "Ротор". Почему?
— Горюнов все это время следил за мной. Когда человек чего-то хочет, он добивается. Горюнов был настолько настойчивым, что я согласился.
— Уговаривал деньгами?
— Дело не в них. В "Уралмаше" условия было не намного хуже. Но у меня в тот момент испортились отношения с главным тренером этой команды Николаем Агафоновым. Главной причиной ухода был он. 
ГОРЮНОВ ГОВОРИЛ, ЧТО МЕНЯ ИЗБИЛИ ИЗ-ЗА ЛЮБОВНИЦЫ
— Как уходили из "Уралмаша" — самое неприятное воспоминание в жизни?
— Наверное. Меня не хотели отпускать из команды. Определенные люди еще в Свердловске пытались на меня надавить. 
— Надо обладать смелостью, чтобы уйти в такой ситуации.
— Решение далось не так просто.
— То есть были конкретные угрозы?
— Если я в итоге пострадал, как вы думаете? 
— История с бандитами всколыхнула футбольный мир.
– Я к тому моменту уже полгода играл в "Роторе". Мы провели последнюю игру первого круга, и в чемпионате предстоял перерыв. Я пришел домой. Через какое-то время в дверь постучали. Думал, вернулась жена. Открыл дверь – на пороге трое в масках. Брызнули в глаза из баллончика и начали бить.
— По ногам?

— Да. Но сначала сломали руку. Я выставил ее, чтобы защитить ногу. В основном били по левой ноге.
— По вашей рабочей. Чтобы в футбол не играли. 
— Ну да. 
— Хоть что-то они произнесли? Мол, это тебе за уход из "Уралмаша"?
— Били молча. Если бы что-то сказали, стало бы моментально понятно, откуда ноги растут, без всяких догадок.
— Свердловск тогда считался одним из самых криминальных городов страны. Чего стоит только банда "уралмашевских", гремевшая на все окрестности.
— Эта группировка действовала открыто и жестоко. Но такое было не только в нашем городе. 
— Тяжело было восстанавливаться?
— Больше психологически. Хотя шрамы на ноге остались до сих пор. Их никуда не денешь.
— Горюнов выдвинул свою версию избиения, мол, у вас были какие-то другие дела.
— Знаете, что было его первой версией, когда он пришел в больницу? Что у меня есть любовница, и мне досталось из-за нее. Бред! Горюнов много наговорил и про тот случай, который случился позже, когда меня и мою дочку облили кислотой. Тогда он тоже начал утверждать, что за этим стоит какая-то мифическая любовница. Если он так думает, это его право. Что-то доказывать, кого-то разубеждать я не хочу. 
ЗА ПРОХОД "МЮ" ПОЛУЧИЛИ ПО 9 ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ

— В футболе у вас тоже хватало разочарований. Главная футбольная боль времен "Ротора" — "золотой" матч со "Спартаком" в 1997-м? 
— Однозначно.
— Все было в ваших руках. Играли на своем поле. Почему не смогли победить? 
— В первом тайме мы переигрывали "Спартак". А во втором что-то внезапно переключилось. Чик — и все, словно кто-то нажал невидимый рычаг. Хотя некоторые в Волгограде судачили, что мы якобы отдали игру. 
— Отдали?
— Дико, да? А люди говорили об этом на полном серьезе. Однажды меня вез таксист. Посадил, узнал, разговорились. Спрашивает: "Правда, что вы продали матч "Спартаку"? Я сразу: "Стоп, останови". И говорю: "Вот представь, ты всю жизнь ездишь за баранкой. И вдруг тебе говорят – если вовремя довезешь человека, сбудется любая твоя мечта. Ты бы отказался?"
— Нет.
— А теперь подумай: мы всю жизнь мечтали о чемпионстве. От него отделяло 90 минут. Ты бы на нашем месте отказался выиграть?
— Нет. 
— Правильно. Останавливай, я выхожу. Поймите, это было нашей целью, мы к ней стремились несколько лет. Как мы могли в той ситуации кому-то что-то отдать? Вот вы спрашиваете, почему я не ушел из "Ротора". А зачем мне было куда-то уходить, если команда каждый год пыталась стать чемпионом? Мы хотели что-то выиграть своим коллективом.
— Не хочу утомлять вас грустными воспоминаниями. Вам ведь есть чем гордиться. Приятно до сих пор видеть в газетной статистике свою фамилию на верхней строчке?
— Приятно. Но скоро эта статистика изменится. Все рекорды переписываются. Думаю, Саша Кержаков совсем скоро превзойдет мое достижение. И я не грущу по этому поводу. Жить надо сегодняшним днем.
— Но разве не стоит ценить славное прошлое? Например, фантастическую игру на "Олд Траффорд"? Вы ведь в Кубке УЕФА прошли сам "Манчестер Юнайтед"!
— У "Ротора" были и другие яркие матчи. Много матчей. Мне, например, очень запомнилась домашняя встреча с ЦСКА в 1993-м. Играли в дикий холод, тем не менее на стадионе яблоку не было где упасть. Он вмещал 42 тысячи, а зрителей набилось тысяч 45-46. ЦСКА тогда играл в Лиге чемпионов. А разгромили их — 3:0. 
Особняком стоит и наш первый еврокубковый матч – против "Нанта". Команда у них была классная – Уэдек, Карембе, Педрос – половина сборной Франции. В своем чемпионате "Нант" вообще не проигрывал. А мы взяли и хлопнули его – 3:2. 
— Большие премиальные получили за ту победу?
— Ничего не получили. 
— Почему?
– Премиальные полагались за выход в следующую стадию. А мы в ответной игре проиграли — 0:3 и не прошли дальше. Вот за проход "Манчестера" премиальные были, и очень хорошие по тем временам. Около 9 тысяч долларов на человека. Самые большие премиальные в моей карьере. Если бы прошли следующего соперника, "Бордо", нам дали бы на порядок больше. Но мы проиграли. Сначала 1:2 — в гостях, а потом 0:1 — дома. 
– За тот "Бордо" играл молодой Зидан.
— Помню. Но мы тогда не следили за ним пристально. Ну Зидан и Зидан. Раньше фамилии на майках не писали – может быть, поэтому он нам не запомнился. Хотя он был в списке игроков, на которых тренеры советовали обратить особое внимание. Это уже потом, когда Зидан перешел в "Ювентус", а потом в "Реал", мы вспомнили – он же играл против нас за "Бордо"… Что до премиальных, я лучше расскажу о тех, которые мы не получили. Хотите?
– Конечно.
– Речь о финале Кубка России-1995 с "Динамо". За победу нам всем обещали машины – очень мощные джипы, "Шевроле Блейзер".
— Но "Ротор" проиграл. А лично вы не забил пенальти в самом конце компенсированного времени. 
— Ударил не как надо. Разбежался и пробил на силу – не глядя ни на вратаря, ни на ворота. Обычно я так не бил. Эмоции. В итоге угодил в штангу. Жаль. Мы потом еще час били пенальти. На тот момент у нас была самая длинная серия в Европе. Но мы проиграли – 8:9.
— Зато вы забили на "Олд Траффорд". Это дорогого стоит.
— Наверное. Так получилось.

— "Ротор" уже в начале матча повел – 2:0. "МЮ" вас недооценил?
— Вполне возможно. Хотя в первом матче, который завершился 0:0, мы тоже играли неплохо. Имели шансы, но не использовали их. В обоих матчах здорово сыграл наш вратарь Андрей Саморуков. В конце гостевой игры у нас вся команда была в защите. "Манчестер" буквально загнал нас в свою штрафную.
— Один из двух голов Саморуков пропустил от своего коллеги — Шмейхеля. Сценарий. 
— Мое мнение, не Шмейхель нам забил второй гол. Когда он бил по воротам, я находился рядом с ним. Мы выпрыгивали вместе. Но датчанин такая машина – попробуй, поборись. Он пробил, а на линии ворот стоял их форвард Энди Коул. Он и подправил мяч в сетку. Мы потом несколько раз пересматривали повтор. Если бы не касание Коула, мяч из ворот выбил бы Беркетов. В том матче он регулярно это делал – раза три мяч с ленточки вынес. 
— Перед ответным матчем в Манчестере у Прокопенко была гениальная установка.
— Это точно. "Знаете, что главное в танке, ребята?" — спросил он. Все задумались. "Так вот главное в танке – не обоср…ться!" — с улыбкой закончил Евгеньич.
Он всегда умел подбирать нужные слова. Причем к любому футболисту. Не скажу, что у нас были идеальные отношения. Могли и на повышенных тонах поговорить. Но потом, когда пути-дороги разошлись, мы всегда тепло общались. Мы ведь в одном доме жили…
ЗВАЛИ ИЗ ИСПАНИИ, НО ГОРЮНОВ НАЗЫВАЛ ЗАОБЛАЧНЫЕ ЦЕНЫ
— В 1999 году вы уехали за границу – сначала в "Арис", потом в "Льерс". Это была мечта?
— В то время уже нет. Я мечтал поиграть за рубежом чуть раньше, в середине 1990-х. Тогда были реальные звонки от агентов, назывались серьезные клубы. Пик интереса ко мне был в 1995 году, когда я забил 25 мячей за сезон. Практически готовый контракт был с "Вердером". Это стопроцентная информация. Но тогда команду возглавил Феликс Магат. И он четко дал понять: игроков из Восточной Европы он видеть не хочет. А вот испанские клубы, которые мною интересовались, не смогли договориться с "Ротором".
– Читай, с Горюновым?
– Ну да. Интерес точно был у "Сарагосы". По-моему, еще имелся вариант с "Реалом Сосьедад". Я всем говорил: обращайтесь в клуб. Агенты предлагали разные схемы, в том числе не продлевать контракт с "Ротором". Тогда бы я получал на руки половину трансферной суммы и уходил свободным агентом. Но я посчитал, что это неправильно.
— На сколько лет вы обычно подписывали контракты с "Ротором"?
— Первый – на три года. Он закончился в 1995 году. А все последующие контракты Горюнов предлагал подписывать на год. И представьте себе, у нас заканчивается сезон, а в Испании как раз перерыв, клубы ищут усиление. А я был без контракта и всегда мог уйти. Тем не менее говорил: обращайтесь к Горюнову. А он сразу называл заоблачную цену, которую испанцы потянуть не могли. 
— Как Горюнов мог выставлять за вас огромные суммы, если у вас заканчивался контракт?
— Такие были времена. Не одного меня тогда хотели купить. Очень большой спрос был на Нидергауса, Есипова. Мы каждую зиму ездили на сборы в Германию, несколько раз были в Голландии. Скауты, которые нас видели, реально нами заинтересовывались.
— В общем, удержало вас такое слово, как "порядочность"?
— Может быть.
— В итоге вы уехали в 1999-м. Но заграничная карьера получилась короткой. Почему?
— Сначала расскажу об "Арисе". Туда меня приглашал сербский тренер, который меня хорошо знал. Но он отработал всего четыре тура и был отправлен в отставку. Пришел человек из второй команды, местный. И я при нем сел на лавку.
В "Льерсе" была другая ситуация. Я заключил долгосрочное соглашение. Отношения с тренером – отличные. Но потом грянул скандал. Выяснилось, что у 25 футболистов суперлиги были неправильно оформлены разрешения на работу. В это число попал я. Документы мне сделать так и не смогли. Пришлось разорвать контракт и уехать. Какой смысл сидеть на лавке?
— Вашей фишкой был потрясающий удар с левой ноги. Как научились так бить?
— Я все детство тренировал удары. Во дворе мы били в гаражные ворота. Там был написан номер, и мы старались в него попасть. Бывало, играли в сапогах, потому что на улице был дождь, грязь. Но сколько себя помню, я все время бил по воротам. Так и тренировал удар. 
— В Волгограде вы до сих пор узнаваемы? 
— Да. По крайней мере, гаишники штрафы с меня не берут. 
– Но раньше, наверное, популярность и вовсе зашкаливала?
– А вы как думаете? Мы даже с ребятами в тех малочисленных ресторанах, которые тогда были в Волгограде, старались не собираться – ездили в гости друг к другу или домой, или на дачи. Прямо после матчей договаривались, к кому в следующий раз едем. Отдыхали с семьями, детьми. У нас была очень дружная команда. 
– В какой момент решили, что будете работать тренером?
— Давно. Подсознательно футболисты всегда думают о будущем. Я хотел стать тренером и не видел себя нигде кроме футбола. Если бы не получилось трудоустроиться в профессиональной команде, попробовал бы себя в работе с детьми. Почему нет? Тоже интересная работа… Мне в любом случае нравится тренировать и вариться в футбольной кухне.